Архангельское
Впечатление бесконечности настолько реально, что колонны кажутся уходящими за пределы театра. Даже при слабой подсветке «Малахитовый зал» смотрится величественным храмом, утопающим в лучах вечернего солнца.
В последней, помещенной ближе всего к заднику декорации можно обнаружить еще одну грань таланта Гонзага. «Таверна» – интерьерная, чисто бытовая композиция, где с удивительным реализмом изображена обстановка бедного жилища: дощатые полки и лавки, грубо сколоченный шкаф в углу и даже непременный в подобных местах кот, в данном случае серый и большой, – все-таки таверна, где с животных не брали плату за прокорм.
Одновременно с выполнением заказов Гонзага обучал своей профессии молодых русских и иностранных художников, в том числе и собственного сына Паоло, впоследствии известного механика сцены. В 1828 году, оставив службу в императорских театрах, старый мастер уехал в Павловск, где продолжал архитектурно-декоративные опыты до самой смерти.
Пьетро ди Готтардо Гонзага, которого в России звали Петром Федоровичем, не был чужд и литературе. Кроме декораций, в его творческое наследие вошли сочинения «Музыка для глаз и театральная оптика», «О чувстве, о вкусе и о прекрасном» «Предуведомление моему начальнику, или „Разъяснение театрального декоратора“, изданные в Петербурге на французском языке. В этих трудах, теоретически обобщив свой богатый опыт, автор позволил себе пофилософствовать на тему сценографии, которую рассматривал как идеальный, органично дополняющий природу вид искусства.
Сцена с занавесом, расписанным Гонзага
В отличие от самого художника, его творения ожидала не слишком счастливая судьба. Забытые потомками Николая Борисовича, свернутые в тугие рулоны, они лежали в сырой кладовой заброшенного театра так долго, что даже такие знатоки, как сценограф Александр Бенуа, посчитали их утраченными. Куда делись остальные декорации, кроме тех 4 перемен, извлеченных на свет уже при советской власти, не знает никто. По слухам, большая их часть была изрезана на палатки, которые последние Юсуповы ставили на террасах во время торжественных приемов.
Буквально восставший из пепла, театр Гонзага открылся в 1968 году, накануне своего 150-летнего юбилея.