Архангельское
Невесту для самого богатого жениху России подыскивали родители, как обычно, «в самых верхах». Случай подвернулся на Рождество 1913 года. Семья собралась встретить праздник в Архангельском, куда приехал погостить и великий князь Александр Михайлович. Отец шестерых детей (спустя 4 года появился и седьмой), он не меньше Юсуповых был озабочен вопросом женитьбы и, как говорят, завел разговор сам, предложив в невесты 26-летнему Феликсу свою 18-летнюю дочь Ирину. Предложение было заманчивым, ведь юная княжна Романова приходилась племянницей императору, имела солидное приданое и по красоте могла сравниться разве что с Зинаидой Николаевной.
Феликс и Ирина Юсуповы. Фотография начала XX века
Помолвка состоялась в тот же день, и уже в феврале следующего года молодые обвенчались. Для такого торжественного случая была выбрана церковь Аничкова дворца. Поздравить молодоженов прибыли все Романовы, а через год чуть менее пышное торжество прошли по поводу рождения у Ирины и Феликса дочери, которую назвали в честь матери Ириной.
Событие в конце следующего года никакими торжествами не сопровождалось, хотя его значение было намного более важным и для семьи, и для всей России. О роли молодого Юсупова в убийстве Распутина рассказывалось много и на удивление слаженно. Поведал о нем и сам князь Феликс. С большой долей уверенности можно заявить, что о произошедшем той жуткой декабрьской ночью 1916 года известно все, начиная с того, как группа заговорщиков – доктор Станислав Лазоверт, великий князь Димитрий Павлович, член Государственной думы Владимир Пуришкевич и поручик Александр Сухотин – приняла решение об убийстве зловредного старца. Не является секретом и то, что им довольно легко удалось заманить его в юсуповский дворец на Мойке, ведь Распутину, как известно, очень неравнодушному к женщинам, пообещали свидание с Ириной Александровной. Около полуночи Юсупов приехал к нему на автомобиле, за рулем которого сидел переодетый в костюм шофера Лазоверт, поднялся в квартиру, застав хозяина как никогда чистым и нарядным, в белой шелковой рубашке, вышитой васильками и подпоясанной малиновым шнуром с двумя большими кистями, черных бархатных шароварах, начищенных до блеска высоких сапогах с фетровыми калошами, шубе и бобровой шапка.
«И вдруг охватило меня чувство безграничной жалости к этому человеку, – писал Феликс Юсупов.