Архангельское
Имея чуть изогнутый корпус и крупные хрустальные подвески прозрачно-сиреневого цвета, он был сделан специально для прихожей, где постоянно «гуляли» сквозняки. Вторая диковинка находилась на входе в аванзал (от франц. avant – «перед»), как в старинном зодчестве называлось малое помещение, предшествующее большому: двери, ведущие в него, «охраняли» мраморные собаки. Аванзалы, связанные с вестибюлем общим декором, в разных дворцах имели разное назначение. Однако в Архангельском эта комната была устроена, видимо, для того, чтобы знакомые князя не «задохнулись» от восторга, войдя в анфиладу великолепных парадных покоев дворца.
Архитектор гармонично вписал в интерьер большую позолоченную люстру. Благодаря общей скромности комнаты нельзя было не заметить украшенные золотом столы и табуреты. Приятное впечатление оставляло скульптурное обрамление входа в жилые покои: мраморные группы «Амур и Психея» и «Кастор и Поллукс» – копии с античных оригиналов – до сих пор стоят по обеим сторонам двустворчатой двери. Обе композиции скрываются в тени глубоких ниш, поэтому белизна каменных тел кажется ослепительной. В общем небольшие статуи выглядят крупными из-за пьедесталов, коими являются округлые камины.
Композиция «Кастор и Поллукс» выполнена неизвестным итальянцем из настоящего мрамора
Отопительные приборы вестибюля – декоративные и вполне рациональные – сложил печник Иван Башарин, которому, кроме них, пришлось сделать 40 изразцовых печей и 6 декоративных каминов. Можно еще долго перечислять имена тех, кто участвовал в возрождении дворца, благо Юсупов, не в пример Голицыну, распорядился отмечать в документах каждого, кто на него работал, неважно, был ли мастер крепостным или вольным. Более того, все происходившее в усадьбе подробно описывалось в «Книге по строению Архангельского Большого дома». Из нее можно узнать, что в 1820 году «выдано мраморщику Савелью Меркулову 100 рублей, лепщику Ивану Лазареву за коринфические капители, карниз и модальоны выдано 200 рублей».