Архангельское
Взбудоражив народ, несчастное для поэта послание разделило столичную общественность на два враждующих лагеря. Первые, вдохновляемые Виссарионом Белинским, горячо защищая любимого поэта, увидели в его стихах «полную, диковинными красками написанную картину русского XVIII века». Вторые во главе с Ксенофонтом Полевым осудили поэта, посчитав неприличным посвящать шедевр лицу, которое того не заслуживает: «Все единогласно пожалели об унижении, какому подверг себя Пушкин. Чего желал он, чего искал он? Похвалить богатство и сластолюбие? Пообедать у сановника, насладившись беседою полумертвого, изможденного старика, недостойного своих почтенных лет?». Полевой напечатал статью в приложении к «Московскому телеграфу», сопроводив свои слова рисунком «Утро в кабинете знатного барина», обидным для поэта, и оскорбительным для Юсупова. Вскоре после этого лишился должности цензор Глинка, которому вменялся пропуск статьи, «возбуждавшей по дерзким и явным намекам на известную по своим заслугам государству особу, негодование всех благомыслящих людей».
Столь резкое расхождение во взглядах на одну и ту же вещь неудивительно, ведь если обыватель, зачастую не взяв на себя труда углубиться в произведение, судит о нем без отрыва от личности автора, то человек творческий оценивает само произведение, а оно в данном случае было блистательным. «Некоторые крикливые особы, – отмечал Белинский, – ничего не поняв, осмеливались в своих полемических выходках бросать тень на характер гения, думая видеть лесть там, где должно видеть только в высшей степени художественное постижение и изображение целой эпохи в лице одного из ее замечательных представителей». Истина в том споре не родилась, но враждующих примирило время, более того, судьба воздала каждому из участников по заслугам: Пушкин, Белинский и даже Юсупов в представлении не нуждаются, а для того, чтобы узнать о Полевом, нужно заглянуть в очень крупную энциклопедию, где он упоминается как ненавистник классицизма и публицист, высказавший немало неприятного в адрес лучших представителей русской литературы – Богдановича, Дельвига и того же Пушкина.
Памятник Пушкину в восточной части парка
Поэта эта история сильно расстроила, он сочувствовал невинно пострадавшему Глинке, переживал собственную травлю («…с той поры слава моя упала совершенно») и жалел князя, которого уважал и которому был многим обязан.