Вена
Рассказывают, что однажды, когда Моцарт с Констанцией гуляли по улицам Вены, у модного магазина остановился щегольский экипаж, из которого вышла изящно одетая дама. Констанция восхищенно отозвалась о ее платье, особо отметив красный бантик на корсаже, чем весьма порадовала мужа: «Я рад, что тебе нравится именно бантик, ведь денег у нас хватит только на него».
Моцарт чувствовал свою болезнь, когда к нему явился незнакомец (как выяснилось позже управляющий графа Вальзегг-Штуппаха) с просьбой написать реквием. Ничего странного, казалось, не было в том, что граф заказал музыку в память об умершей жене. Однако Моцарт, ощущая приближение смерти, писал этот реквием для себя, работал до изнеможения, и все же партитура осталась незавершенной. В холодную декабрьскую ночь 1791 года почти в бессознательном состоянии он слышал траурные звуки, воображал свое присутствие в оркестре, что-то говорил о литаврах. В момент смерти Констанция находилась подле него и, не имея никаких средств, согласилась на самое дешевое отпевание в часовне Стефандома. Оттуда композитор отправился в последний путь в одиночестве, сопровождаемый только могильщиками. Его похоронили на кладбище Святого Марка, в общей могиле, местоположением которой так никто и не поинтересовался.
Памятник Моцарту в одном из скверов Вены
При жизни творческую силу Моцарта осознавало небольшое число слушателей, но стоило ему скончаться, как ранее непонятные мелодии начала слушать вся Европа. О памятнике своему гению «благодарная» Вена вспомнила лишь в середине XIX века: бронзовая статуя заняла место фонтана на маленькой площади (ныне Моцартплац), от которой начиналась улица, вскоре названная Моцартштрассе. Еще один монумент, уже в мраморе, имеется на Альбрехтплац, площади, названной в честь эрцгерцога Альбрехта, давшего имя здешнему фонтану, возведенному на остатках крепости и украшенному мраморными аллегориями Дуная и его притоков.
Неподалеку от Моцарта возвышается конная статуя самого Альбрехта, отважного полководца, победителя в битве при Кустоце, человека, создавшего новую австрийскую армию.
Бетховен, в отличие от Моцарта, был признанным гением и потому мог позволить себе неплохо жить на гонорары.